Екатерина Фурцевой исполнилось бы сейчас сто лет

«Екатерина Алек­се­евна В любое время имела храбрость говорить «да» – и делала все, что бы поддержать, помочь новому, иногда только пробивающемуся. Имела энергия говорить «нет» – и ее поступки В любое время соответствовали сказанному. да выражать и да делать могла только большая, светлая личность».
Константин Симонов.

Полная драматизма участь Екатерины Фурцевой весь могла бы останавливаться сюжетом какого-нибудь увлекательного фильма, в котором перипетии высокой политики тесно переплетены с подлинными шекспировскими страстями из личной жизни. Собственно, подобных документальных фильмов об этой женщине в постсоветский промежуток вышло несколько.

Однако все они в основном акцентируют свое уважение на личной драме этой женщины, оставляя зa скобками доминирующий значение ее жизни и политической деятельности – беззаветное служение рабоче-крестьянскому государству, которое позволило фабричной девчонке из незамысловатый семьи выздоравливать путешествие от обыкновенный ткачихи до министра союзного значения. В наши деньки подобное уже невозможно, поскольку и право около нас не рабоче-крестьянская и, главное, чрезмерно большие «бабки» стоят на кону, что бы благоволить до них людей «с улицы» – из простого народа.

Екатерина Фурцева родилась 24 ноября (7 декабря) 1910 возраст в городе духовный Волочёк Тверской губернии в рабочей семье. Ее родители трудились на ткацкой фабрике и мечтали, что их дети – дитя и дитя – пойдут по их стопам. дитя их надежд не оправдает, а вот дитя Катя не подведет: взаправду довольно ткачихой, а после дорастет до министра. И все это благодаря Советской власти, которой она будит беспрекословно исправлять должность всю жизнь.

Окончив семь классов средней школы, Фурцева поступила учить в фабрично-заводское училище. Окончив его в 1928 году, пошла делать ткачихой на ткацкую фабрику. Работу совмещала с активной общественной деятельностью – Фурцева возглавляла на фабрике комсомольскую ячейку. Благодаря этой деятельности она впервые вышла замуж: на одном из комсомольских слетов познакомилась с начальником политотдела по комсомолу Саратовского авиационного техникума и переехала обитать в Саратов. сожитель хотел, что бы она больше времени посвящала дому, семье, Но Фурцева в четырех стенах чувствовала себя как мясо в клетке и рвалась на волю – в общественную работу. Вот где она точь в точь преображалась, заряжалась настоящей энергией. В стране тут-то происходили грандиозные перемены, и пребывать в стороне от этого процесса активная Фурцева не могла, согласен и не хотела.

В середине 30-х мужа Фурцевой переводят с повышением в Москву. Здесь Екатерина по рекомендации ЦК ВЛКСМ зачисляется студенткой института тонкой химической технологии, хоть бы около нее нет даже аттестата зрелости (только справка об окончании семи классов). все училась Фурцева бес всякой охоты, в основном на тройки. Зато в общественной работе ей нет равных: став секретарем комсомольской организации института, она увлекает коллег своей неуемной энергией и действительно наполеоновскими планами. И даже начало дочери не мешает ей в ее деятельности: оставляя ребенка на забота матери, Фурцева продолжает учить и пахнуть на своих плечах бремя общественной работы. человек смотрит на успехи жены на этом карьера очень скептически: он не видит в ней задатков выдающейся общественницы, считая, что полоса жены – на кухне. «Два активных общественника в семье – это чересчур», – не уставал воссоздавать он. тем не менее Фурцева к этим словам не прислушивалась. за чего их семья вскоре распалась. В главный число войны сожитель ушел на фронт, а после некоторое время от него пришло письмо, где он сообщал, что нашел другую женщину и восвояси не вернется.

После окончания института Фурцеву направили на партийную работу. прежде она была членом районного совета физкультуры, кроме ее избрали прежде вторым, а после и первым секретарем Фрунзенского райкома партии. С повышением изменилось и материальное закон Фурцевой. если до этого она с матерью, дочкой и здорово пьющим братом ютились в маленькой комнатке в обычной коммуналке, то сегодня им вручили приказ на новую двухкомнатную квартиру в центре города. Правда, едва позже с этой жилплощадью вышла незадача. В 44-м в нее вернулись бывшие законные жильцы, которые в начале войны покинули ее, уехав в эвакуацию. за всем тем Фурцева приложила все силы, что бы это жилище осталось зa ней: бывших жильцов вызвали в райком партии и уговорили съехать в другую квартиру.

Став секретарем РК, Фурцева рьяно взялась зa свое образование. Поскольку все эти годы она уделяла маловато внимания учебе и до сих пор даже читала с ошибками, ей пришлось безотлагательно заменять упущенное. Дома, до зеркалом, она по десятку раз читает партийные доклады, заучивая их назубок и по ходу дела исправляя ошибки. Поскольку память около нее была отменная, на этом место Фурцева достигает хороших результатов. Ее эмоциональные доклады бес бумажки пользуются неизменным успехом около слушателей, поскольку в те годы это было редчайшим явлением – ходить бес текста.

В конце 40-х Фурцева прежде руководит райкомом, при всем том не забывает и о личной жизни. около нее случается книга с секретарем Московского горкома партии Николаем Фирюбиным. Встречаются они тайком, Но увольнение постоянно проводят неразлучно – в Сочи. Поскольку Фирюбин был женат и имел двоих детей, сей книга грозил ему большими неприятностями. Влюбленных даже пытались уговаривать по партийной линии, Но они продолжали встречаться. к концу в 1951 году Фирюбин сделал бесповоротный выбор: развелся с первой женой и вдвоем возраст после женился на Фурцевой, которая в то время уже работала 2-м секретарем Московского горкома партии. Но эта брак им дорогой стоила: взамен медового месяца Фирюбина отправили советником посла в Чехословакию.

Что касается Фурцевой, то ее быть в опале не коснулась. Более того, ее продолжали признавать зa организаторские способности, активность и красоту. Последнее имело немаловажное значение, поскольку в те годы в советских партийных органах женщин на руководящих постах было не в высшей степени много. А тем более таких красивых женщин, какой была Фурцева. Говорят, самолично Сталин ценил ее зa это и на одном из совещаний даже умышленно поставил ее близко с собой, что бы она попала в повальный с ним кадр. Хрущёв тожественный не был слепцом по этой части и зачастую брал Фурцеву в свои зарубежные поездки – пусть для антуража, Но Фурцевой это было приятно. как вспоминал прежний пристрастный бурлак Владимир Селиванов: «В те годы бытовало какое-то превратное взгляд о женщине – партийном работнике: с умом, мол, Но с непривлекательной внешностью. Екатерина Алексеевна Фурцева была с умом и очаровательной внешностью. Она была простой красива. К ней весь применимо идея – гордая красота. бес малейшего намека на вычурность, строгого покроя юбка, белоснежная кофточка с кружевными манжетами и воротничком, на высоком каблучке туфли. Ею любовались все секретари райкомов Москвы, ее любили, и она это знала…»

Именно Хрущёв в 1954 году рекомендовал Фурцеву на место 1-го секретаря Московского горкома партии. Став «хозяйкой Москвы», Фурцева способствовала тому, что бы в столице было построено избыток новых объектов, сделавших посёлок опять краше. то есть при ней началось строительство новых домов для москвичей, прозванных в народе «хрущёвками». Были и построены: крупнейший в стране стадион имени В. Ленина в Лужниках (1956) на 100 тысяч зрителей, крупнейший универмаг детских товаров «Детский мир» (1957).
Оставаясь «хозяйкой Москвы», Фурцева в феврале 1956 возраст была избрана секретарем ЦК КПСС. зa этим назначением еще раз же стоял Хрущёв, кто таким образом двигал преданных ему людей на руководящие посты. И вскоре эти человеки ему пригодились. В июле 1957 года, Кагда судьба Хрущёва грозила рассыпаться в труп – да называемая «антипартийная общество Молотова – Кагановича» собиралась снять его с поста Первого секретаря партии и отправить направлять сельским хозяйством, – то есть Фурцева была одним из тех людей, который спас Никиту Сергеевича. Она сам обзвонила всех членов ЦК КПСС, проживающих в Москве, и подняла их на защиту Хрущёва. В результате тот остался во главе партии, а «заговорщики» были сняты со своих высоких постов.

Этот действие Фурцевой увеличил ее политический важность в верхах и позволил ей скоро подняться вверх – она была введена в число Президиума ЦК КПСС (бывшее Политбюро). Это был беспрецедентный история для советской политической системы, где еще раз ни одна женщина николи не занимала столь высоких постов. тогда же опосля этого началось активное приход женщин в политику практически во всех союзных республиках. Для примера возьмем такую республику, как Узбекистан – четвертую по размерам в составе СССР. Ко дальнейший половине 50-х там приблизительно около 40 представительниц слабого пола работали секретарями обкомов и горкомов (к середине 60-х их численность вырастет до 80 человек), около 1800 – секретарями первичных пар­тийных организаций (к середине 60-х их довольно 2400), около 75 женщин возглавляли промышленные предприятия (116 к середине 60-х), около 20 – колхозы (более 30 к середине 60-х).

Почти полсотни узбекских женщин были Героями Социалистического Труда (75 к середине 60-х).
В 1958 году в Узбекистане был проведен 1-й республиканский собрание женщин, а в следующем году президентом республики (председателем Президиума Верховного Совета) была избрана 39-летняя Ядгар Насриддинова. Повторимся, всему этому во многом способствовал образчик Екатерины Фурцевой – самой яркой женщины в советских политических верхах во дальнейший половине 50-х.

Между тем то есть эта яркость плодила массу недоброжелателей Фурцевой. Ее сходство к Хрущёву и секретарские полномочия вызывали зависть около некоторых из ее коллег, которые не могли успокаиваться с тем, что какая-то женщина поднялась да высоко. А тогда кроме Фурцеву угораздило породниться со вторым человеком в партии и возможным преемником Хрущёва – членом тово же Президиума ЦК КПСС Фролом Козловым, какой в этом случае считался одним из лидеров да называемой «русской партии» в кремлевских верхах (на эти позиции Козлов выбился, Кагда в 1957–1958 годах занимал обязанность предсовмина РСФСР). то есть зa сына Козлова Екатерина Алексеевна в 1959 году выдала свою дитя Светлану. А после только лишь только год, в мае 60-го, навстречу Фурцевой была разыграна интрига, которая наконец не стоила ей жизни.

Хрущёву доложили, что Фурцева позорит чин коммуниста, построив себе роскошную дачу в Подмосковье. Разгневанный вожак страны не стал подробно разбираться в сути дела и тогда же снял свою недавнюю спасительницу с поста секретаря ЦК. Причем снятие выглядело более чем унизительно. Фурцева в своем кабинете вела очередное совещание, Кагда в апогей его в комната вошел мужчина и бес всяких слов обрезал провода правительственных телефонов. Этого унижения Фурцева, которая причинность помнила, как опять на днях спасла Хрущёва, пережить не смогла. Она приехала на свою дачу в Барвихе и вскрыла себе вены. Но близко оказалась домработница, которая заподозрила неладное и вызвала врачей. Фурцеву спасли.

Судя по всему, ни Хрущёв, ни который видоизмененный из руководства страны не ожидали такого поступка от Фурцевой. Они-то думали, что она упрямый коммунист с железным характером, а тогда обнаружилось, что она опять и обыкновенная женщина. Это находка потрясло их и… разжалобило. И в число 50-летия Фурцевой, в декабре тово же 60-го, Хрущёв в компании Брежнева и Микояна приехал на дачу к имениннице, что бы поздравить ее с юбилеем. Ей было вручено много подарков, Но самыми дорогими были два: общество Ленина и нововведение о том, что ее оставят при делах, вскоре назначив министром культуры СССР. И добро бы опосля секретарского поста в ЦК это было явное понижение, Фурцева была благодарна: бес любимой работы она свою житье не мыслила.

На посту министра культуры Фурцева проработала 14 годов и в целом зарекомендовала себя колоссально хорошо. довольно сказать, что ни 1 умный культуры СССР ни до нее, ни опосля не оставил такого заметного следа в истории, как она. Например, то есть благодаря ее стараниям расцвел Международный кинофестиваль в Москве, а и стал проводиться непохожий соперничество – классической музыки имени П.И.Чайковского. то есть Фурцева способствовала появлению на знать таких театров, как наивный музыкальный подмостки под управлением Наталии Сац и Театра на Таганке под руководством Юрия Любимова. А выдающемуся пианисту Святославу Рихтеру она помогла избавляться на первые зарубежные гастроли (до нее ему этого оказывать не давали за определенных сложностей в биографиях его родителей).

Были около Фурцевой и свои любимчики, которые чувствовали себя зa ней как зa каменной стеной. Например, оперная актриса Галина Вишневская, которой Фурцева ежеминутно устраивала зарубежные гастроли, выбила ей разряд Ленина, а ее мужа, виолончелиста Мстислава Ростроповича, спасла от смерти, Кагда тот попытался разделываться с собой (отравился), а Фурцева подняла на ноги всю столичную медицину. или же танцовщик Майя Плисецкая, которую Фурцева не покла-дая рук опекала и прощала любые звездные капризы. Другая любимица Фурцевой, актриса Людмила Зыкина, одинаковый не знала никакого отказа. А Кагда Фурцевой не стало, лишь ли не единственная не отреклась от нее, пускай бы большая часть прежних любимчиков бывшего министра стали бесславить свою бывшую благодетельницу на чем знать стоит.

Зыкина была одной из немногих людей, кого Фурцева могла назвать своей близкой подругой. Причем сошлись они не только за личных симпатий, Но и по причине своей русскости – обе были горячими патриотками России. Отметим, что то есть эта место Фурцевой способствовала новому расцвету русской народной песни в СССР, кто пришелся точный на годы ее управления Министерством культуры. А началось все едва раньше – во следующий половине 50-х, Кагда наверх всплыл да называемый «русский вопрос». Его толкачом стала все та же «русская партия», сформировавшаяся в недрах высшей советской государственной элиты практически вмиг опосля октября 17-го (она конкурировала с «иудейской партией»).

В годы правления Сталина обе «партии» вели перманентную борьбу зa «место под солнцем», все же главарь народов зорко следил зa тем, что бы ни одна из сторон не имела подавляющего преимущества. Но залпом опосля его смерти конкуренция «русских» и «иудеев» разгорелась с новой силой. Хрущёв пытался хитрить среди двумя силами, склоняясь в своих симпатиях то к одной из них, то к другой. В 1 из таких моментов он стал инициатором сотворения совет по РСФСР (которое самовластно и возглавил) и сотворения ряда идеологических структур, которые объединили под своими знаменами членов «русской партии» (естественно, членство это было чисто формальным, негласным): узы писателей и соединение художников РСФСР, газеты «Литературная Россия» и «Советская Россия».

Именно на этой волне и начался высота русской народной песни, где тут засверкали новые имена (взамен старых в лице Лидии Руслановой и Марии Мордасовой, которые отошли на другой план). Это были: Ольга Воронец (с 1956 возраст она стала солистской Москонцерта, а с начала 60-х обрела всесоюзную славу, появившись на экранах ТВ), Людмила Зыкина (с 1960 года, уйдя из хора имени Пятницкого, она стала ходить сольно), Александра Стрельченко (ее имя началась опосля 1962 года, Кагда она, пройдя стажировку в ВТМЭИ, пришла заниматься в Москонцерт в качестве исполнительницы русской народной песни).

Став министром культуры, Фурцева стала большое разум прибавлять развитию и популяризации то есть русской народной песни. На этой почве она и познакомилась с Зыкиной. Эта дружество способствовала тому, что бы последняя стала самой яркой звездой в этом жанре музыки в СССР.

Министра и певицу свел случай. Они познакомились во время декады искусства Российской Федерации, которая проходила в Казахстане. В ту встречу Фурцева огорошила певицу неожиданным заявлением: «Так вот вы какая – Людмила Зыкина. обильно о вас слышала и необыкновенно хотела познакомиться». страшно живым делом их деловые отношения переросли в дружеские, правда настолько крепкие, что некоторый наблюдавшие зa их тандемом удивлялись. среди тем нисколько удивительного в этом не было. Фурцева, которая, даже став министром, да и не сумела приспособиться к царившему между партаппаратчиков аскетизму, преимущественно в области человеческих чувств, нуждалась в них как ни один человек иной – ведь она заранее только была женщиной, а быстро после министром. Но на протяжении многих годов работы в Кремле около с ней не было людей, которых она могла бы назвать своими друзьями. Видимо, Зыкиной удалось встречать подход к душе Фурцевой и овладевать в ней пустующую нишу.

Люди, которым не все равно было приказ к ним Фурцевой, всеми силами стремились быть близко нее, обратить на себя ее внимание. От этого зависело многое: карьера, звания, заграничные командировки. Но Фурцева привечала немногих. Зато те, кого она к себе приближала, николи об этом не жалели. Фурцева могла крыться щедрой и великодушной к тем, который скрашивал ее тоскливое одиночество.

По словам Зыкиной, Фурцева была непомерно скромной женщиной, несмотря на мой возвышенный министерский пост. «Она обычно посещала Центральные бани, где для нее выделялся особенный номер, – рассказывала Зыкина. – а вела она себя, на удивление, скромно. Однажды, Кагда по каким-то причинам часть оказался закрыт, а тянуть время Фурцева не хотела, она с подругами отправилась в общее отделение. большая часть посетителей, которые в тот число там мылись, поначалу не узнали в ней министра культуры, просто обратили почтение на женщину, чей изображение они да почасту видели на огромных плакатах, развешанных по городу в праздничные дни…».

Конечно, Фурцева была не ангелом – она могла сбиться с пути и лежать несправедливой по отношению к некоторым деятелям культуры, тем не менее диктовалось это не чертами ее характера, а по большей части обстоятельствами. Например, зрелище «Живой» в Театре на Таганке в 1968 году она закрыла потому, что истинно считала его идеологически вредным. Юрий Любимов между тем выбился в лидеры либеральной творческой оппозиции и клепал идеологические «фиги» практически в каждом своем спектакле. Фурцева решила поставить этому заслон, зa что до сих пор числится около Любимова во врагах, пускай бы времени с тех пор утекло немало. По словам все той же Л. Зыкиной:

«Мне было несказанно больно, Кагда Любимов внезапно написал в «Огоньке», что Фурцевой когда-то было промышлять культурой, потому что она занималась Зыкиной, купно «закладывали и парились». Я Любимова опосля этого перестала уважать. как такой индивидуальность может возглавлять коллектив, находиться режиссером? То, что он сказал, не только некрасиво. Каким бы министром Фурцева ни была (а министром она была непроходимо хорошим), уважающий себя мужчина не обязан да грязно утверждать о женщине.

Для меня Фурцева была лидером. Мне сроду не забыть, как мы разговаривали. «Ну как, Екатерина Алексеевна, дозволено вместить в себя все знания? – почасту спрашивала я ее. – упражняться литературой, живописью, архитектурой. Вот, допустим, такие сильные художники, как Кибальников, Вучетич, – ведь понять их книга необыкновенно сложно…» А она и отвечает: «Мне и не стоит понимать. Я призову их обоих, и пусть они разговаривают. А я слушаю». Я считаю, это чрезвычайно правильно. Екатерина Алексеевна не боялась иметь около себя сильных людей. И этому я около нее научилась.

Я знала Екатерину Алексеевну в ход десяти лет, и с ней было дюже свободно работать. Ее секретарь рассказывала, что если она кого-то обидит, то после непомерно переживает, и в результате этому человеку сделает вещь хорошее».

Фурцева отроду не любила злоумышлять в разница от большинства деятелей культуры, которые в реальной жизни были в отдалении не эталоном добродетели. Например, что кляуз товарищ на друга они приносили министру культуры, требуя около нее помощи, было известно только ей одной. Некоторые из этих кляуз она подлинно пускала в ход, Но большая часть из них клала под сукно. Чем только увеличивала состав своих недоброжелателей. Кагда Фурцева была жива, они ее боялись, а Кагда министра не стало, припомнили ей все ее реальные и мнимые прегрешения.

В своих мемуарах, выпущенных зa границей, Галина Вишневская описала Фурцеву как «запойную пьяницу», которая «ни линия не смыслит». Это несправедливое утверждение, тем более высказанное человеком, которого Фурцева В любое время уважала и во что бы то ни стало поддерживала. То, что Фурцева иногда перебарщивала с алкоголем, знали многие. Другое дело, что подавляющая кусок людей даже не задумывалась о том, какие причины толкали ее на эту стезю. Знай они об этом, может быть, их оценки были бы очень иными.
Вполне вероятно, что любовь к выпивке могла передаться Фурцевой от ее отца – простого рабочего с ткацкой фабрики. за всем тем больным человеком она не была, в отличие, скажем, от ее родного брата, какой на почве пьянства поминутно попадал в разного рода скандальные истории, опять Кагда Екатерина Алексеевна была юной девушкой. Сама Фурцева прибегала к помощи алкоголя, как только Кагда пыталась снять разного рода стрессовые ситуации, которые случались с ней как в личной жизни, да и в общественной.

К началу 60-х ее дитя Светлана уже была взрослым человеком и нить самостоятельной жизнью. около мужа одинаковый была своя жизнь, и до Фурцевой все чаще доходили слухи, что в этой жизни около него потреблять другие женщины. А поскольку жениться они не могли (этот бесчинство мог плохо замечаться на служебной карьере обоих), им приходилось зимовать под одной крышей, будучи уже действительно чужими побратим другу людьми. И если Фирюбину хватало сил не тушить свои стрессы с поддержкой алкоголя, то около Фурцевой было не так – около нее вид оказался поодаль не стальным.

Между тем для большинства людей Фурцева продолжала быть самым красивым кремлевским руководителем. Ее обслуживали лучшие портные Москвы, и фасоны ее костюмов и платьев обязательно отмечали зарубежные газеты и тот и другой раз, Кагда Фурцева приезжала в какую-нибудь западную страну. Эти же газеты присудили Фурцевой неофициальный имя первой дамы Москвы.

Однако глядя на эту красивую и элегантную женщину, маловато который из людей мог себе представить, что в душе это глубоко страдающий человек. Ее все чаще мучили головные боли, около нее была разрушена семья, почти что не было близких подруг. Единственным родным и близким человеком для Фурцевой долгие годы была ее мама, Но в 1972 году и она скончалась.

В это же время в кремлевских кулуарах все чаще циркулировали слухи, что Фурцеву хотят отправить на пенсию. И эти слухи были небеспочвенны. Советская политическая элита находилась на пороге разрядки (культурного и экономического сближения с Западом), для осуществления которой нужны были деятели с более гибким хребтом и либеральными взглядами. Екатерина Фурцева к таковым не относилась. По сути, ее трагедию приблизило само время, которое формировалось запросами тогдашней советской политической элиты. если посмотреть на череду отставок тово времени в верхах, то дозволительно с уверенностью сказать, что поляна прин­ципиальных людей («ортодоксов») занимали более гибкие и ловкие деятели («прогрессисты»).

Причем между последних было обилие представителей «украинской группировки» (в верхах ее называли «днепропетровской»). Это были либо украинцы, либо выходцы с Украины, которые группировались около Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Их оппонентами были представители «русской партии», которые группировались около председателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина (как мы помним, в эту же группировку входила и Фурцева). Заметим, что с первой половины 70-х началось постепенное вытеснение «русских» с ведущих позиций в советских верхах и субститут их «украинцами» или же их симпатизантами из «иудейской партии». то есть последние станут выделывать ту ситуацию в верхах, которая будит помогать приходу к начальство «вождя гибких» – Михаила Горбачёва.

К уходу из жизни Фурцеву подтолкнули события очень драматического характера. совершенно вероятно, что как и в начале 60-х, возникли они не случайно, а были инициированы ее недоброжелателями, которые были заинтересованы в ее устранении с поста министра. Все началось в конце 1973 года, Кагда Фурцеву не избрали депутатом Верховного Совета СССР. А летом следующего возраст ее вызвали в совет партийного контроля и обвинили в аморальном поведении, недостойном члена партии и крупного руководителя: дескать, она позволила себе пользоваться при строительстве дачи для своей дочери строительные материалы по бросовым ценам, а да взяла паркет из Большого театра.

Фурцева попыталась защищаться, Но этим только усугубила ситуацию: прежний на том заседании участник Политбюро Андрей Кириленко (один из «украинцев», что в начале 50-х пять годов руководил Днепропетровским обкомом партии) пререканий не терпел. В результате Фурцевой объявили жестокий выговор. Но сей порицание был родственник смертному приговору: стало быть ясно, что произведение Фурцевой в министерском кресле окончена. Кагда она это поняла, в ее голове, видимо, и созрело трагическое решение.
В сентябре Фурцеву едва ли не силком отправили на юг, отдохнуть.

В Москву она вернулась в середине октября. На удивление своих подчиненных абсолютно не посвежевшей, а уставшей и постаревшей на не мало лет. И в работу включилась вяло, бес присущего ей энтузиазма. А после неделю ее не стало.

Вечером 24 октября 1974 возраст Фурцева была на приеме в почтение юбилея Малого театра. Выглядела оживленной, пила только боржоми. все до конца вечера не досидела и засобиралась восвояси в разница от мужа, какой остался догуливать на банкете. Кагда после двое часа Фирюбин вернулся в их палата на улице Алексея Толстого, Фурцева была уже мертва. В официальном некрологе написали, что гибель наступила от острой сердечной недостаточности. Но в народе до сих пор ходят слухи, что это было самоубийство: будто Фурцева приняла большую дозу снотворного.

Как рассказывала Л.Зыкина: «Я видела Екатерину Алексеевну в заключительный сутки ее жизни. Я приехала с гастролей, накануне ними был отпуск. Заехала в Москву на день, что бы кроме отправиться на гастроли в Горький, а мне звонят из Министерства: Екатерина Алексеевна ищет. «Людушка, начинать что же вы пропали?» Она никого не называла на «ты», как написал об этом Михаил Козаков. Мы встретились с ней около наших общих знакомых, пошли в баню, там она и говорит мне: «Видите, что забот. Малому театру – 200 лет, Ойстрах умер, должно организовать похороны…»

Потом она поехала на часть в почтение 200-летия Малого театра. как мне рассказывали позже, зa столом она сидела бок о бок с Лапиным, тогдашним председателем Гостелерадио. И примерно бы он сказал ей вещь неприятное… опосля банкета Екатерина Алексеевна внезапно мне звонит, а гик такой тихий, усталый. «Люда, – говорит, – я вам вот почему звоню: вы сами зa рулем сидите. да будьте осторожны!» Узнав о том, что ее сожитель Николай Павлович опять остался в Малом, я спросила, не приехать ли мне к ней. «Нет-нет, я безотлагательно ложусь спать», – ответила она. На этом выше- диалог был закончен.
В пять утра я уехала в Горький, а днем мне сообщили о ее смерти. Я тогда же вернулась. До моего сознания случившееся не доходило, и допрашивать ни о чем я не стала. Мне лишь только сказали, что ей стало быть плохо – сердце… Я знала о том, что около них с Николаем Павловичем были какие-то нелады, в последнее время они от века до века ссорились. Но что дойдет до такой степени, даже не предполагала. Она непроходимо любила жизнь. Говорили, что она на себя руки накладывала, Но я этого не знаю…

Гражданская панихида проходила в здании МХАТа. Я спела около гроба Екатерины Алексеевны песню-плач «Ох, не по реченьке лебедушка все плывет…» опосля похорон Николай Павлович со Светланой (дочь Фурцевой от первого брака. – Ф.Р.) позвали меня на поминки, Но я не поехала. Потому что никому из них не доверяла (спустя луна опосля похорон Фирюбин женился. – Ф.Р.). вообще с несколькими такими же близкими Екатерине Алексеевне людьми мы пошли ко мне к себе и устроили свои поминки. Вспоминали и плакали… Она ведь была нам близким и непроходимо дорогим человеком…»

Минуло больше тридцати годов опосля смерти Фурцевой – достаточное время, что бы объективно оценить ее существование и деятельный на посту министра культуры. Каких-нибудь пятнадцать годов обратно в этих оценках было маловато объективности – большая часть оппонентов Фурцевой перехлестывали эмоции, им хотелось свести счеты и с ней, а чрез нее и с Советской властью, при которой они жили и работали.

Кстати, большая часть из них непомерно неплохо жили. Теперь, Кагда эмоции, наконец, улеглись, дозволено спокойно констатировать: Екатерина Фурцева была не ангелом, Но и не монстром, а весь тленный женщиной, со всеми присущими ей достоинствами и недостатками. Человеком, который, бес сомнения, был одним из самых ярчайших руководителей страны, которой сейчас уже нет.